Открытка ММ на 8 марта. Фото, прям скажем, неудачное, было темновато, получилось нерезко, цвета мрачные, а вообще был вполне себе весенний букетик, на белом фоне, ага. ))

@темы: творчество, квиллинг

---

Немного квиллинга. Я это дело не забросила, просто на даче со временем свободным было как-то не очень. Это для мишкиной тети, цветочки в корзине.

@темы: творчество, квиллинг

---

Это псевдо-открытка для Мишки. В условиях катастрофической нехватки времени я клеила это 2 недели.


Сижу, улыбаюсь. Не то, чтобы мне так нравилось, просто очень довольна, что доделала. ))

@темы: творчество, квиллинг

---

Еще квиллинг

Когда Сашка спит, я продолжаю крутить цветочки.
Не пойму, лучше с белым пушистым цветочком или без него?


А вообще, посмотрела на фотографии и думаю, что лучше как-то перекомпоновать.
А это на открытку не влезло, а посему стало магнитом на холодильник:

@темы: творчество, квиллинг

---

- Кстати, наш заказчик с большим уважением относится к Вашему творчеству.
- К чему?
- К творчеству.
- И канистры нет... (с)

У меня хроническая безрукость. Я правда с большим уважением отношусь к творческим людям. Но когда сама начинаю "творить"...
В общем, квиллинг.
Это открытка. К 8 марта.

А это была Валентинка:

Это, конечно, только первые шаги. но пока как-то не очень.

@темы: творчество, квиллинг

---

Похоже, что коляску я все-таки выбрала. Ага, ту самую, Emmaljunga Ozone City. Нет, ну правда же она классная! Объективно, а не потому что мне так хочется! )) И стульчик выбрали. Теперь дело за малым - посмотреть коляску в живую и все купить.
А еще я купила Мишке почти все подарки, какие хотела. А сегодня в поисках идей для праздничной открытки наткнулась на сайт про квиллинг. И тут меня закоротило. Я тоже так хочу! В общем, все время дневного сна читала и искала, потом заказала себе стартовый набор и шаблон для открытки. Буду пытаться, если Сашка мне позволит. )) Прямо вот хочется что-нибудь руками поделать. И порисовать. Как я давно не рисовала! Хочу, чтобы Сашка научился сидеть. И пальчиковые краски, ага. А потом химчистку на дому. ))

@темы: творчество, семья

---

О писанине

Второй день пишу и не могу остановиться. Наверное, сказывается то, что вот уже 2 недели как я живу одна. Конечно, на работе мне приходится разговаривать без перерыва практически 6 часов подряд, к тому же я регулярно болтаю по телефону, принимаю гостей и т.п., однако в свободное от всего этого время говорить мне не с кем.
Мне всегда казалось, что я не так уж плохо излагаю свои мысли. Однако же по всей видимости это не совсем верно. Или тут дело не в мыслях, а в сюжете? Даже не знаю. Я, в общем-то, про фанфики. Если первый блин был уж точно комом, то второй мне самой глубоко симпатичен. Да и не только мне, судя по отзывам. Так почему же так неприятно, что на том же ХНете выше 2 снитчей я не получаю? Можно, конечно, плюнуть на это с высокой колокольни, удалить оттуда свои "произведения" и спокойно писать дальше. Только сути это не изменит. В общем, хреновый я писатель, да.
А "Любовный напиток" мне все равно дорог. Сохраню для истории. Возможно, через несколько лет сама буду плеваться и говорить: "Фу, какая гадость эта ваша заливная..." ну и т.д.

@темы: Творчество, фанфики

---

Это уже старая история, может, не самая удачная, из написанных мной (как будто у меня были самые удачные! )), но мне хочется ее выложить, чтобы не потерялась. А потом, я давно хотела сделать сборник историй из реальной жизни. Итак...

Они встретились совершенно случайно среди сотен незнакомых людей, попавших в
этот вечер именно в этот клуб. Она бы, наверное, не заметила его, но он
подошел и спросил: "Девушки, а не угостите ли ребят портвейном?" Она была не
одна, ее подруги что-то ответили, она не запомнила что, и в этот момент она
увидела его, и что-то словно щелкнуло внутри, как часовой механизм. Она
знала это чувство возникавшее у нее время от времени - "что-то будет". Но и
теперь еще она не ждала от этого знакомства ничего хорошего - все они были
пьяны и говорили такую чушь! А ей было совсем не до того. В тот вечер она и
не собиралась танцевать и не хотела знакомиться. Но эта его фраза
запомнилась ей. И даже на утро она еще помнила его, помнила, как они
танцевали. Смешной вечер, такой неожиданно приятный, внезапный. Потом снова
пошли одинаковые будни, одни за другим. Она временами вспоминала тот вечер,
поглядывая на карточку, которую он ей оставил. Разумеется, она не собиралась
ему звонить, тем более, что знала, что свой телефон он дал не только ей
одной. И все-таки что-то осталось. Какая-то память. Даже скорее не о нем, а
о приятно проведенном вечере. Она только думала иногда: "Как его звали?
Кажется, Женя". Потом и эти воспоминания ушли, забылись, заслоненные
каждодневной суетой. Потому что кроме всего прочего был еще и другой, Алик,
пут к которому она искала так долго, поскольку он все сомневался и не делал
шагов ей навстречу. И вдруг здесь тоже что-то начало происходить.
Постепенно, по чуть-чуть, но даже это было много, в сравнении с ее прошлыми
достижениями. Они работали вместе, и каждый день она бежала на работу в
надежде, что сегодня случится еще что-нибудь. Ей даже казалось, что он
почувствовал угрозу их отношениям, ее мимолетное охлаждение, и потому стал
действовать чуть решительнее. Или просто ее глаза стали блестеть ярче, а
голос - звучать увереннее? Она не знала и просто радовалась каждому дню.
Единственное неудобство - совместная работа. Он начальник, она подчиненная.
Этим, наверное, и можно было объяснить его нерешительность. То, с каким
трудом ему давалось каждое слово, которое могло хоть немного их сблизить. Ей
даже нравилась эта его манера, его осторожность, его серьезность.
А потом она снова попала в этот клуб и опять встретила его, Женю. Он и не
узнал ее, хотя, должно быть, какое-то воспоминание мелькнуло на миг, так
как он остановился. Потом они снова танцевали, он проводил ее до дома. В тот
вечер он уже не был пьян и теперь понравился ей гораздо больше. Она дала ему
свой номер, но он не позвонил.
Она вернулась на работу, каждое утро, входя в офис, она видела сдержанную
радость в глазах Алика. Но иногда вдруг закрадывалась предательская мысль:
"А что, если бы..." Если бы позвонил Женя, если бы был более настойчив, если
бы она вновь увидела его? Она не знала ответов. Она смотрела на Алика и
тихонько улыбалась. Каждый вечер они теперь вместе шли домой, иногда
засиживались на работе, просто чтобы побыть вдвоем. Правда, пока все было
неопределенно, и он старался держаться в рамках деловых отношений или
простого дружеского общения, но прогресс был налицо. Только сомнения
поселились в ее душе и понемногу отравляли мирное течение жизни, а он даже и
не догадывался, как ненадежны били ее чувства сейчас, как зыбко было его
зарождающееся счастье.
И вот наступил решающий, судьбоносный момент. Когда она встретила его в
третий раз. Вновь, как и раньше, случайно. На выставке. Она увидела его в
дверях - Женя только что вошел в зал, а она собиралась уходить.
И он тоже увидел ее и сразу узнал - она поняла это по тому, как озарилось
улыбкой его лицо, которое она почти забыла.
- Ленка! - он кинулся к ней, взял за руки и крепко сжал, будто боялся, что
она вновь исчезнет. - Ленка, почему ты дала мне неправильный телефон?
"Судьба", - мелькнуло на миг, а потом еще вспомнилось, что Алик никогда не
радовался ей так открыто, и уже никаких мыслей не было вовсе. Он за руку
увел ее за собой, рассказывая, как пытался дозвониться. И она, смеясь,
собственными глазами убедилась, что записала телефон, перепутав цифры. Они
бродили по ночному городу, потом, кажется, что-то ели, разговаривали, снова
ходили.
А потом они пришли к нему домой. Ей понравилось, как он жил - в самом
центре, с красивым видом из окна. И только почему-то захотелось остановиться
и уйти. Она видела, как он смотрит на нее, ожидая ее решения. Он не показал
виду, что ее слова и отказ задели его, он просто поймал ей машину. Она ехала
домой и ругала себя. Она ругала себя и весь следующий день, потому что он не
звонил, а теперь уже с номером все было в порядке. Что ей стоило
остаться? Что стоило, ведь ей же даже хотелось этого! И он такой другой, ни
на кого не похожий. Человек, который знает чего хочет, не ждет и не
сомневается!
А вечером раздался звонок: "Приходи в Кафе, я тут с друзьями". В этот миг
все словно засияло ярче, захотелось петь, смеяться, бежать к нему. В этот
момент она решила, что ей больше не придется выбирать, потому что она
теперь знает, чего хочет.
В Кафе она поехала с подругой, чтобы чувствовать себя увереннее в компании
его друзей. Только там все оказалось чуточку иначе, нежели она себе
представляла. За столиком было человек семь. Ей представили двоих ребят, еще
одного она видела с ним раньше. А еще там были три девушки - блондинки с
кукольными личиками. Правда, сидели они далеко, поэтому она даже не слышала,
о чем те говорят.
Она сидела и недоумевала, что она здесь делает? Словно ее не было за столом,
Женя даже не обращался к ней. И не только он. Да и разговора не было как
такового. А их шуток она не понимала. Как она радовалась, что пришла не
одна! Через полчаса эта пытка закончилась, все вышли на улицу и Женя,
попрощавшись с друзьями, улыбнулся:
- Хорошо посидели!
А она не смогла улыбнуться в ответ.
- Скажи, а зачем ты меня пригласил?
- Ну как, хорошо, по-дружески пообщались.
Ей показалось, что в этот миг на нее вылили ушат ледяной воды.
- По-дружески?
Он по-прежнему смотрел на нее, только улыбался чуть растеряно.
- Ну как, посидели, поприкалывались над блондинками.
- Так вот что я тут делала! - ей захотелось смеяться и плакать
одновременно.
Она шла домой по темному бульвару, недоумевая, как в том человеке, которого
она видела вчера, может уживаться и этот, с которым она только что
распрощалась. Или это месть за ее вчерашний уход? Или же это его стиль
поведения? Она пришла домой, глянула на себя в зеркало и вдруг улыбнулась.
Она вспомнила, как однажды, несколько недель назад, сказала себе: "А что
если бы Женя был настойчив, и я вновь увидела его?" и вспомнила Алика, как
он прощался с ней всего 2 дня назад. С тех пор она прожила чью-то чужую,
странную жизнь. И сейчас, кажется, проснулась. И выбирать ничего не надо.
А на другой день она вошла в свой рабочий кабинет и увидела Алика, идущего
навстречу.
- Ленка, как долго тянулись эти выходные! Я так соскучился!
И она засмеялась.

@темы: Творчество

---

История без названия...

Живите новым в новый год,

Забудьте старые печали,

И скорби дни, и дни забот,

И все, чем радость убивали.

Не забывайте ясных дней,

Забав, веселий легкокрылых,

Златых часов, для сердца милых

И старых искренних друзей.











Видели ли вы когда-нибудь в мороз девушку с мокрыми ресницами, медленно покрывающимися инеем? Слезы не приносят облегчения, особенно когда человеку действительно больно и плохо. Он не чувствует от них ни удовлетворения, ни радости. Но человек продолжает лить слезы, словно они могут что-то исправить. Человек не умеет смиряться.

Было 22 января, морозный, ясный день. Похрустывал снег под ногами прохожих, а рядом с шестнадцатиэтажной бело-коричневой коробкой толпились люди. Вернее сказать, человек тридцать просто стояли и смотрели на что-то, а другие приходили и уходили. В стороне стояла девушка с мокрыми ресницами. Она старалась сдержать слезы, но струйки, чуть голубоватые от ее туши, продолжали медленно бежать по щекам. На ней была длинная голубая дубленка; каштановые волосы выбились из-под капюшона и вьющимися прядками прилипли к мокрым щекам, а она пыталась убрать их замершими на морозе руками.

Снег у подъезда № 3 был грязного, красно-бурого цвета, и все старались не смотреть туда, но все равно видели все: и разбитое стекло, и красные гвоздики на снегу, и фотографию, которую кто-то прикрепил к дереву и украсил красно-черным венком, и даже лицо, улыбавшееся им и вызывавшее слезы на глазах у всех-родственников, друзей или просто прохожих. Кто-то что-то говорил, прохожие спрашивали, что происходит, и им каждый раз объясняли, что из этого окна на 7 этаже выпрыгнул 17-ти летний парень, оставил дневник, что он очень одинок и никому не нужен, пришел вечером к подруге и просто сказал: «Сейчас мы будем учиться летать»,- побежал и прыгнул, разбив окно. Она звонила 03, 02, но было уже поздно. И люди стояли, смотрели и уходили.

К девушке в голубой дубленке подошел молодой человек в черном пуховике, без шапки с намотанным вокруг шеи шарфом. У него были серые глаза, волнистые волосы почти до плеч, тонкие, плотно сжатые губы. Он легко взял ее руки в свои: «Ты замерзла, Аленька, пойдем домой». Она молча покачала головой, потом осторожно отняла у него руки. «Аля, так надо. Поедем, пожалуйста. Я отвезу тебя». Она посмотрела на него, чувствуя, что слезы вновь закипают на глазах. Он быстро прижал ее к себе, и она обняла его, понимая, что в эту минуту она не хочет быть одна. Да, ей нужно уйти, или завтра у нее будет болеть горло, и поднимется температура, ей нужно домой - скоро будет совсем темно, но она не может идти сейчас, просто физически не может. Но с ним она станет увереннее, она возьмет себя в руки и вновь станет самой собой. Аля вновь посмотрела на него, она уже чувствовала себя лучше, и он сразу почувствовал это. «Пойдем, Алюша».

Они ехали по заснеженным улицам и молчали. На набережной он остановил: «Пройдемся пешком».

Кружились снежинки, сначала медленно, потом все быстрее, быстрее. А они стояли, обнявшись, у воды.

-Что же случилось, Аля, почему все так?

-Не знаю, Саня. Помнишь твой день рождения?

-Да, тогда мы все поссорились. Если бы не это, может, все было бы иначе.

-Нет, не было бы. Этого мы не могли изменить. Я не понимаю только, как мы не увидели, что все так серьезно? Как мы не поняли? Ведь это же Юра!

-Не знаю. Пойдем домой, у тебя уже губы синие.



Они сидели на кухне и пили кофе. Город уже погружался в темноту, и тысячи огней вспыхивали и дрожали за окнами. Тысячи людей, миллионы, а люди все равно одиноки. Они не знают, что кому-то рядом плохо. Они не слышат или не хотят слышать. У них свои дела, свои проблемы. Они и завтра будут теми же, а он уже умер и не вернуть его. Его лицо на фотографии улыбается, но не звучит его голос, не звенит его смех. Его уже нет среди этих миллионов безмерно одиноких людей, таких же, как он.



Их было пятеро – Алла, Саша, Юра, Соня и Алеша. Три года они не ссорились, всегда были вместе, всегда помогали друг другу, а потом в один день разошлись. На Сашин день рождения в сентябре они поехали на дачу и поссорились. Теперь уже сложно вспомнить причину, но ссора развела их на долгие месяцы, и только перед Юриной смертью они сошлись вновь, но это была уже не та дружба.

Алю и Сашу вообще все видели только вместе. Это была та школьная любовь, о которой мечтает каждый, и их ссора считалась глупой и бессмысленной, все считали, что скоро они все забудут и вновь будут вместе. Но шли дни, недели, а они были все дальше, совсем чужие друг другу. Алла продолжала близко общаться с Соней и Юрой, а с Лешей вообще сошлась как никогда, но Саня больше не существовал. Соня тоже не разговаривала с ним, а Алеша несколько раз затевал драку. Ведь он давно был безнадежно влюблен в Алю, и теперь его мечта почти осуществилась.

В тот день, вернувшись домой, Аля еще ждала Сашиного звонка, но уснула, так и не поговорив с ним. Засыпая, она перебирала в памяти сегодняшний вечер, как она ехала с Алешей в электричке, как он старался ее развеселить, как она улыбалась чуть подкрашенными губами и шутила в ответ на его реплики. Они шли по набережной к ее дому, подкидывая ногами желто-красные сердечки листьев, а она понимала, что прошлое, еще вчера стоявшее рядом, такое близкое и родное, теперь далеко и не вернуть его. Когда-то, словно в прошлой жизни, они так же гуляли с Сашей, кормили уток с горбатого мостика, шли пешком домой от Александровского сада. Но это было давно и уже таяло в дымке полусна; сквозь дрему она слышала телефонный звонок и мамин голос, отвечающий Алеше, что «Аля уже легла спать».

Саша пришел домой непривычно хмурый и молчаливый. Как же так, почему теперь все вокруг чужое? Он допоздна курил на кухне, сидел в темноте и смотрел, как катятся по стеклу дождевые капли. Они с Алей были вместе 3 года, с того момента, как он пришел в школу, как увидел ее. Она была тогда смешной угловатой девочкой, тоненькой, словно прозрачной, с каштановыми кудряшками и дымчатыми глазами. Теперь она совсем другая: стройная среднего роста девушка с приятными чертами лица и длиннющими ресницами, бросающими тень на глаза, отчего те казались совсем темными. Он еще помнил, как 2 года назад она подрезала их ножницами, и ее мама пришла в ужас, застав девочку в кухне за этим занятием. Он помнил, как уговорил ее поступать во ВГИК, как убеждал, что она очень фотогенична и талантлива, как сам нащелкал целую пленку ее фотографий в различных костюмах, а потом показал лучшие из них папиному знакомому режиссеру. Ему ответили, что «эта девочка не будет смотреться», и он был глубоко этим оскорблен и так ничего и не рассказал Але, только постарался увлечь ее чем-нибудь другим. Теперь она уже хотела стать журналисткой и писала небольшие статьи для нескольких детских журналов. Он помнил, как она болела прошлой зимой ангиной, а ее родители были в отъезде. Он несколько дней жил у нее, лечил ее, бегал в аптеку за лекарствами, вызывал врача, читал ей на ночь, поил чаем со всевозможными добавками. Как это далеко теперь! Он взял было телефонную трубку, но, глянув на часы, передумал - было уже полпервого ночи. Он загасил очередную сигарету и пошел спать.

Алла с утра выгуляла собаку – немецкую овчарку Стефи, - и почувствовала, что у нее температура. Так и оказалось - ртуть поднялась аж до 38°. И Аля вызвала врача и легла в постель. Стефи понимающе села рядом и лизнула горячую руку хозяйки. Пришедший участковый терапевт написал ей традиционное ОРВИ и справку на неделю. Может быть, если бы Аля пришла в школу в тот день, все прояснилось бы, Саша уже готов был просить у нее прощения, но никто не знает, как пошла бы жизнь, если пойти налево, а не направо по запутанным тропинкам жизни. Как бы то ни было, в школу она пришла только через 2 недели, и Саша так ни разу ей и не позвонил.

С Соней они перезванивались каждый день и разговаривали по часу и больше, Алеша с Юрой тоже звонили узнать о ее здоровье. Алеша все время старался ее развлечь, приносил конфеты и мед. Он ни разу ни словом не обмолвился о Саше, а Алла и не спрашивала. Они сидели в кухне, пили чай с медом, она куталась в теплый платок и говорила слегка охрипшим голосом, а он смотрел на нее и старался запомнить каждую ее черту: легкую улыбку на тонких губах, блеск глаз, чуть нервные движения пальцев, поправляющих непослушные волосы, торопливые, и вместе с тем свободные жесты – вот упала вилка, и Аля легко наклонилась и подняла ее, закипела картошка, - она убавила газ, автоматически выключился чайник, - она достала чашки и разлила ароматный чай с мятой и смородиной.

- Знаешь, - сказал Алеша, прощаясь, - без тебя в школе совсем не так. Скучно и серо.

- Ничего, скоро я выйду, и все встанет на круги своя. Сразу наступит бабье лето, и солнышко заиграет на багрянце осенних листьев.

Леша рассмеялся:

- Да ты у нас совсем поэтесса, может, попробуешь стихи писать?

- Действительно, надо подумать, - усмехнулась она. – Буду слагать песни про несчастную любовь и страдать от творческих кризисов, - заметив, что Алеша помрачнел от ее слов, она поспешила добавить: - ничего не выйдет, Лешка, это не мое. И тем нет подходящих, и таланта.

Но настрой уже был испорчен, и Алеша торопливо попрощался и ушел.

Юра позвонил вечером и сказал, что в школе происходит нечто странное.

- Что странное?

- Н-не знаю. У тебя Алешка был?

- Был. Что-то случилось?

- Да. Он сегодня с Никитским подрался.

- С Сашей? Как? Почему он ничего мне не сказал?

- Уж почему он тебе не сказал, я объяснять ни буду, сама знаешь. Но подрался здорово. Кстати Саша гораздо сильнее, он мог бы ему ответить, но он, как ни странно, только защищался. Так что именно Лешка подрался.

- Но повод, с чего все началось?

- Я не знаю даже. Вроде Лешка кинулся Лилю защищать.

- От кого защищать? От Саши?

- А Соня тебе ничего не рассказывала? Над Лилей решили сыграть какую-то шутку. Я узнал об этом только задним числом и не знаю, с чего собственно все началось, но Лилю мне просто по-человечески жаль.

- Юрочка, давай-ка все с начала, как сможешь, я же ничего не понимаю. Кто и что затеял?

- Да вроде бы Роза с Любкой. Для них Лиля всегда была чужой и глупой.

- Но Саша то, с какого бока?

- Вот чего не знаю, того не знаю. Просто Лильке он нравится, и они, по-моему, решили на этом сыграть.

- Господи, да неужели Саня мог до такого дойти. Это же Саня!

- Да не знаю я, Аленька, ты лучше сама, ладно? Я больше уж ничего путного не скажу.

- Да, дела. Спасибо, что позвонил.

Они тепло попрощались; Алла повесила трубку и поплелась в комнату. Она уже ничего не понимала.

За день до выписки, Соня снова завела разговор о «шутке». Они сидели с Алей в ее комнате на диване, и Соня пыталась все доходчиво объяснить.

- Понимаешь, Алка, Лиля ведь тихая, незаметная, я не знаю, что они на нее так накинулись. По-моему, они пытались ее убедить, что ее чувства к Никитскому взаимны, а потом разъяснить, насколько она смешна. Что ты молчишь?

- Я не понимаю, - сказала Аля тихо, - не понимаю, что могло с Сашей произойти, чтобы он согласился на такое. Ведь это подло, так издеваться над человеком.

- Да он, по-моему, и не соглашался, хотя его весьма активно уговаривали. Не знаю, чем все кончится. Мы пытались объяснить все Лиле, но она уже не знает, кому верить. Завтра ты уже сама все узнаешь, так что вот. Информация к размышлению.



Через час Соня с Юрой сидели в уютном скверике.

- Она не может поверить, что «Саша способен на такую подлость». Может она права, а Юрик?

- Не думаю. Впрочем, это уже не важно, - он внимательно посмотрел на нее, стараясь запомнить каждую черточку. У Сони были глаза шоколадно-карие, чуть раскосые, и волосы темные и прямые, сплетенные в тугую толстую косу, уложенную вокруг головы. Она всегда сидела очень прямо, казалось, волосы оттягивают ее немного назад. Лицо с очень правильными чертами: прямой, довольно тонкий нос, красиво очерченные губы, высокие тонкие брови вразлет. В ней было что-то холодное, отчего все ее красота казалась немного надменной и недоступной, какой-то северной, словно у «Снежной королевы». У Аллы черты были далеко не правильные: немного вздернутый нос, чуть выступающий подбородок, довольно полные губы. Зато обаянием она привлекала к себе гораздо больше внимания – смеющиеся глаза, приветливая, открытая улыбка, подвижный и выразительный рот. Но для Юры Соня казалась идеалом или, по крайней мере, очень на него походила.



Вот, наконец, Алла выгуляла Стефи с утра, собрала сумку и пошла в школу. Можно подумать, что этих двух недель не было вовсе, настолько все было по-прежнему однообразно. К концу занятий у Али уже сложилось общее впечатление о происходящем. Все началось с самого утра, с урока географии, когда Лилю и Саню случайно вызвали к доске вместе. Роза шепотом говорила Саше, что нужно сделать, а Лилька ничего не замечала. Аля слышала каждую фразу Розы, а так же видела Санину реакцию (он лишь досадливо морщился и отворачивался от нее). Когда же Роза под конец сказала:

- Подойди к ней поближе и возьми ее за руку! – Саша также тихо одними губами сказал: « Заткнись, пожалуйста», - при чем его лицо было совершенно спокойно и безмятежно. Аля быстро взглянула на Розу: она злобно сверкнула на Сашу глазами и начала что-то быстро шептать Любке. Аля перевела взгляд на Сашу: он отвечал города по карте, словно все было как всегда, а Розины дела его абсолютно не касались. Несмотря на их ссору, Але стало теплее от сознания того, что она не ошиблась в самом близком ей человеке. Позже, на физике, Роза спокойно вслух прокомментировала Сашин отказ отвечать тем, что он «растроган выздоровлением своей близкой подруги, поэтому мозги ему отказали». Учитель сделал ей замечание и поставил Саше первую двойку. Аля с сожалением смотрела на его спокойное лицо, замечая, как побелели его пальцы, сжатые в кулак. Саша был лучшим учеником в школе и с детства переживал из-за оценок.



Домой она шла вместе с Алешей. Он молчал, мрачно поглядывая на нее, а Алла даже забыла о нем, прибавляя шаг, и опомнилась, когда Алеша осторожно придержал ее за рукав около своего дома.

- Извини, Лешенька, я совсем ушла в свои мысли.

- Да, я заметил. Аленька, он еще дорог тебе, да?

- Что было, то прошло, Алешка. Теперь уже не имеет значения, что я думаю.

- Давай пойдем вечером в кино, - вдруг сказал он, глядя куда-то сквозь нее на горбатый мостик.

- Давай, а куда?

- В «детский», у меня два билета на семь.

- Тогда до вечера.



Придя домой, Аля взяла Стефи и вышла на набережную. Она спустилась по ступенькам к воде. Октябрь в этом году был исключительно холодный; вот и сейчас дул северный ветер, листьев на деревьях почти не осталось, и ноги утопали в шелестящем багряном ковре. Вода была холодной и отталкивающей, какой-то страшноватой. Алла смотрела на размокшие листья, прислонившись спиной к граниту парапета, когда сзади прошелестели шаги и замерли за спиной. Она увидела рядом со Стефи знакомого ньюфаундленда – Карела и, не оборачиваясь, произнесла:

- Еще раз здравствуй, Саня.

- Здорово, - он немного помолчал. – Знаешь, все как-то глупо вышло, - у Али сердце подпрыгнуло: неужели сейчас извинится, и все исправится? Но Саша спокойно добавил: - Я о Лиле, я поговорил с ней.

- И что?

- Она, конечно, расстроилась, но так лучше, чем затягивать все это и подыгрывать Розе.

- Кому лучше, Саша? Тебе?

- Нет не мне, а Лиле, - в голосе послышалось легкое раздражение.

Аля слегка улыбнулась:

- Очень удобная позиция. Как ты вообще мог позволить втянуть себя в это?

- Аля, я хочу поговорить, а не ссориться. Да, я виноват. Но на эту шутку я не был согласен с самого начала. Конечно, нужно было с Лилей раньше поговорить, вот и все.

Аля молча слушала, потом слегка улыбнулась.

- Что ты?

- Да так. Я просто не понимаю, зачем ты сейчас извиняешься передо мной? Саша, это все не то, нам нужно поговорить не об этом. Или ты спешишь?

- Что ты делаешь вечером? – внезапно спросил он.

- Иду в кино. С Алешей, - добавила она, поднимая на него глаза. Он не смотрел на нее, молча покусывая губы. – Саша! Ты меня слушаешь?

- Да. Хорошо вам провести время. Пока, - он развернулся и быстро пошел по набережной к мосту. Алла молча стояла, ничего не понимая. Кажется, еще немного и они вновь стали бы близки друг другу, как раньше, и вновь все сломано и разбито, как старая фарфоровая чашка. Интересно, если взять чашку, разбить ее, затем склеить, потом, недоделав, разбить вновь, можно ли из полученных осколков собрать что-то стоящее, или лучше даже и не пытаться?



Саша ушел домой, продолжая думать лишь об одном: «Роза была права». Роза была права, так как Алла уже давно сошлась с Лешей, еще до их ссоры, и еще потому, что он ничего для нее не значит, что она издевается над ним, а он, как дурак, еще думает о том, что все нужно вернуть. Нет, возврата к прошлому, нет. Нужно смириться с этим и забыть.



Алла вечером пошла в кино, Леша проводил ее до дома, и они решили погулять. Пешком они дошли до Кремля, немного постояли и медленно отправились обратно. При свете фонарей падали, кружась, первые снежинки, и ее лицо было какое-то новое и немного чудное. Леша, смеясь, рассказывал что-то, она тоже, потом они просто молча стояли в конусе фонарного света, и Аля с ужасом понимала, что все окончательно сломано в их с Сашей отношениях, а это новое, такое возможное будущее рядом с Лешей ей не нужно. Они прогуляли и проговорили всю ночь – около ее дома они были в начале шестого утра. И тут Аля увидела Саню: он выгуливал Карела (тот плохо чувствовал себя последние несколько дней и в пять утра разбудил своего хозяина, скребясь в дверь с таким жалобным повизгиванием, что Саша решил его вывести на улицу) – и буквально замерла на месте. Но сейчас делать вид, что все в порядке, и никто ничего не заметил, было поздно, и, несмотря на желание развернуться и уйти, они приблизились друг к другу. Саша удивленно улыбнулся: «Привет ребята, а вы чего так рано?»

- Рано? – засмеялась Аля, чувствуя, как все обрывается и холодеет.

- По-моему, как раз поздно.

- А, так вы еще и не ложились? Ну, вы даете, - Саша спокойно погладил Карела, и тот потянул его к дому. – Ладно, до понедельника, мы пойдем, а то очень хочется спать, - Саня снова улыбнулся и пошел к своей двери, а Аля, даже не прощаясь с Алешей, растерянно смотревшим Саше вслед, быстро вошла в подъезд и закрыла за собой дверь.



Саша не помнил, как дошел до дома, поднялся в квартиру, снова лег в постель. Уже сегодня днем он отчетливо понят, что это конец, но все же ожидал какой-то другой реакции с ее стороны. «Как же так?» - неслось в голове, - «была так расстроена, подавлена, когда мы поссорились, и вдруг, сейчас так смело говорила с ним, ничего не скрывая, ничего не объясняя; она могла соврать что-нибудь правдоподобное, но даже не пыталась. Может все не так, как я думаю? Но она сама смеялась буквально мне в лицо! Роза мне говорила, а я, дурак, еще не верил!»

Роза действительно в тот же день поговорила с ним, пообещав массу сюрпризов от Аллы и Алеши, в том числе и неприятных. «Да они смеются у тебя за спиной!» Он и верил и не верил. Таких сюрпризов он не ожидал.

Аля чувствовала себя очень одинокой, несмотря на то, что Леша звонил ей по три раза в день и говорил все время о какой-то ерунде, а она слушала и молчала. Такое общение вскоре стало традицией: он звонил и болтал без умолку, только временами спрашивая: «Почему ты молчишь? Что с тобой? Я тебе надоел?» «Да», - внезапно сказала Аля однажды в ответ на его очередной подобный вопрос. «И что же нужно сделать, чтобы ты меня послала?» Боже! Какой бред! «Ну, позвони еще раз пять», - улыбнулась она и повесила трубку. Он действительно позвонил еще два раза. После школы он провожал ее до дома, рассказывая анекдоты, а в ноябре пригласил на свой день рождения, а Алла заболела и не пошла, чем ужасно его расстроила. Как-то раз в пятницу к ней зашел Юра. Он был непривычно мрачный и подавленный, ел с какой-то лихорадочной поспешностью.

- Ты что, Юрик, голодный?

- Да, домой не хочу идти, а в школе я не ел.

- У тебя неприятности?

- Немного. Я поем, ты не возражаешь?

- Ну конечно, что ты спрашиваешь.

Он ел и молча смотрел в темное стекло окна. Потом внезапно начал рассказывать какую-то историю своей большой детской любви к девочке в деревне, с длинной русой косой, огромными шоколадными глазами и задумчивым взглядом.

- Я встречал ее всего раз пять, но всегда старался побыть там подольше, чтобы увидеть еще хотя бы из далека и дожить до следующего лета.

Он снова замолчал и уставился в окно.

- Юра, - осторожно произнесла Алла, взяв его руку, - что-то происходит, только я не знаю что. Ты не хочешь мне рассказать?

- Хочу. Аля, я всегда думал, что все девчонки лживые предательницы, а ребята, напротив, честны и терпеливы. Только не обижайся. Ведь вы нас бросаете, а мы ничего не можем сделать, - он умолк на минуту, а Аля сидела, глядя на него в полнейшем изумлении. – Я люблю ее, - вдруг сказал он просто и тихо, опустил голову на руки и так просидел несколько мгновений, пока Аля боялась шелохнуться. – Понимаешь, - он судорожно вздохнул, - она так похожа на ту девочку, как будто это и есть моя мечта, для меня необходимо дышать с нею одним воздухом, ходить по одним улицам, - Юра вдруг посмотрел на Аллу и улыбнулся. - Я о Соне говорю, Алька. Я путаюсь немного, ты прости. Но она ко мне так равнодушна, как вот к этому шкафу – стоит и ладно, главное пусть не мешается под ногами. Меня нельзя полюбить, да?

Аля не могла прийти в себя от его слов. Юра всегда казался самым открытым из них, однако в проявлении чувств был очень сдержан, поэтому его речь была для нее полной неожиданностью.

- Юрочка, да кого же еще любить как ни тебя? Ты же такой, какими девчонки героев рисуют. Ты сам знаешь, что многие очень любят тебя. Да тебя все любят, что и говорить. Юрка, ты красивый, умный, добрый, ты самый лучший! Кого же, прости Господи, если не тебя, а? Ты же отказать не умеешь, никогда слова плохого никому не сказал. Вот. Что еще?

Он засмеялся, обнял ее и уткнулся лицом в плечо. «А Сонька?»

- И Соня тебя очень любит.

- Нет, не любит.

- А я говорю, любит, а ты ничего не понимаешь.

- Аленька, я уже и забыл какая ты. Что бы я без тебя делал? Ты моя опора и сила, спасибо тебе, солнышко.

- Боже мой, какие слова! Юрка, ты не перестаешь удивлять меня сегодня! И не называй меня, пожалуйста, «солнышком», ты знаешь, я этого не выношу.

- М-да. А Саша именно так тебя и называл.

- Нет, только когда мы ссорились.

- Как сейчас

- Сейчас? Да нет, Юра, не так. Сейчас мы уже не в ссоре, мы просто чужие друг другу.

- А ведь он любит тебя, Алка.

- Нет, Юр, уже не любит.

- Любит, любит, а вот ты ничего не понимаешь, - передразнил он и улыбнулся.

Они проговорили еще около часа, и пришла Соня. Алла теперь по-другому смотрела на нее и Юрку. Да, он самый лучший, это правда, а вот она – совсем не та мечта, которую он ищет. Но ведь «легко давать советы другим, но не себе». Она не будет в это вмешиваться, пока он или она сами не попросят, если это будет необходимо. И в своей-то жизни разобраться бы!

Но с Соней она все-таки решила заговорить на эту тему. Когда Юра ушел, они еще засиделись, а Аля все не могла начать этот разговор. Все складывалось как-то по-дурацки. Уже поздно вечером, когда Соня стала собираться домой, Аля спокойно сказала:

- Юрка сегодня какой-то странный, правда?

- Нет, я не заметила, - быстро сказала Соня и, немного покраснев, отвернулась.



Прошла еще одна неделя. Времени до конца четверти осталось совсем мало, и Алла засела за уроки. Училась она прилично, но отличницей была только 1 раз – во втором классе, когда заболела в конце четверти. В этом году запускать уроки было нельзя – все-таки выпускной скоро.

Однажды вечером, где-то в середине декабря позвонила Соня и сказала, что зайдет. Когда она вошла, Алла сразу заметила, что глаза у нее заплаканные, и повела ее в комнату.

- Сонюшка ты что? Что-то случилось?

- Аля, я такая дура! Я, конечно, сама во всем виновата, но ты помоги мне, пожалуйста! – она снова заплакала и полезла за платком.

- Да в чем дело-то, Соня? Объясни мне!

- В Юрке. Мы вчера поссорились, а потом я ему позвонила, извинилась. В общем, ссора была ерундовая… А я ему говорю..

- Сонечка, не плачь, успокойся. А теперь расскажи мне все спокойно, по порядку.

- Так я и говорю. Мы поспорили вчера на физике. Он решил, что я считаю его глупым, обиделся. А я ему позвонила, извинилась и объяснила, что имела в виду.

- Вот и молодец.

- А я и говорю: «Мы с тобой так давно дружим, что ссориться из-за таких пустяков просто несерьезно». А он засмеялся и сказал, что раньше он бы на меня и не обиделся, а теперь все иначе, - Алла видела, как слезы вновь полились на вышитый платочек, но уже не говорила ни слова. Когда Соня начала немного успокаиваться, она спросила:

- Ты не любишь его?

- Нет! Аленька, мы ведь всегда были друзьями. Ну зачем все портить, зачем!?

- Это для тебя все испорчено, а ему кажется, что так и надо.

- Наверное. Аля, что мне сделать, а?

- Сделать? – она вздохнула. Конечно, можно сейчас сказать все, что говорят в таких случаях: преврати все в шутку, не обращай внимание, пусть все уляжется. Но зачем? Это Соня и так знает. А ничего другого Алла не могла сказать. Ее отношения с Алешей были на той же самой грани. – Ничего я не знаю, Софьюшка. Сама завязла в том же болоте.



- Алла, ты слышишь меня? Или ты где-то далеко?

- Что? Прости, Лешка, я задумалась. Что ты говорил?

- Я говорил, что завтра премьера «Кармен» в музыкальном. Пойдем?

Они гуляли по Александровскому саду, и Леша уже битый час рассказывал, как хорошо летом в Карелии, и как бы им поехать туда после выпускного. А Алле было скучно. Ей раньше никогда не было скучно среди своих друзей, а теперь он нагонял на нее тоску. А еще раздражала его привычка неотрывно смотреть на нее, что-то беспрерывно говорить и требовать от нее ответа. Саша всегда понимал, когда нужно помолчать, он сам был таким же, как она, настроение у него часто менялось, но он всегда чувствовал ее настрой. «Пора уже перестать сравнивать всех с Сашей», - думала Аля, покусывая губы: «Все люди разные, и у всех есть что-то особенное».

- Алюшь, знаешь, я хотел тебя спросить…

- Что спросить? – они уже вернулись к ее дому и вошли в подъезд.

- Ну, я не знаю, как сказать… Ты все сама знаешь… Можно, я на колени встану?

- Лешка! Ты с ума сошел, прекрати, пожалуйста!

- Почему? Тебя это унижает?

- Нет, просто это не нужно и ни к чему не приведет. Лешенька, пойми, ты сейчас мой самый близкий друг. Разве этого мало? Разве это плохо? Дружба – это, иногда, гораздо больше и ближе, чем любовь! Это сохраняется годами!

- Мне нужно больше.

- Нельзя так просто отказываться от нее! Тогда дружба уйдет от тебя, ты не сумеешь ее сберечь! Не отталкивай ее. Давай будем вновь друзьями.

- Мы и так друзья.

- Да, но ты в это не веришь!

- Я просто не этого хочу. Не говори ничего, не надо.

Они стояли перед ее дверью. У него было очень расстроенное, потерянное лицо, и Алле было страшно жаль его, но она еще пыталась убедить его в чем-то, достучаться.

- Значит, ты не сможешь полюбить меня.

- Алеша! Я уже люблю тебя! Как лучшего друга, как брата, которому я могу все что угодно рассказать, который поймет, утешит, поможет, с которым можно просто поговорить! Ты мне очень дорог.

- Нет, - он покачал головой, - это не то. Мне лучше уйти, - Алла видела слезы у него на глазах, но ничего не могла сказать ему, а он уже уходил. «Он еще поймет, - подумала она, - он поймет и вернется. Так нужно. Я сделала все, что могла». И еще ей отчего-то казалось, что она убила в его душе что-то прекрасное.

Соня тоже поговорила с Юрой в тот день, но даже и не пыталась найти каких-то слов и оправданий. А может быть пыталась, но не нашла. Когда Юра ушел, Соне, в сущности, было все равно, она слишком давно представляла, как это будет, так было даже легче. А Юра ходил один по ночным улицам - дома ссорились родители, и идти туда не хотелось, - и мысленно плакал, так как иначе плакать уже давно разучился. В тот день он впервые записал в свой дневник: «Я один и никому не нужен».



Неотвратимо приближался Новый год. В ближайшие выходные Алла поехала в центр выбирать друзьям и родителям подарки. Она несколько часов ходила по празднично украшенным магазинам, но нашла не все, что хотела. Напоследок она решила доехать до ВВЦ, где, как она знала, можно найти множество интересных и неожиданных вещей. Побродив по выставке, она зашла в павильон цветоводства, где купила последний подарок – деревянную вазочку из корня можжевельника – и решила выпить кофе. Аля расслабленно откинулась на спинку стула, оглядывая стилизованное под зимний сад кафе, когда к ее столику кто-то подошел. Это был Саша.

Они уже около месяца не разговаривали, для Аллы он стал совсем чужим, она не могла, как раньше, сказать о чем он думает, что чувствует. Словно он был незнакомцем, который захотел с ней познакомиться и подсел за ее столик. Он немного вытянулся, еще сильнее похудел и все так же чуть-чуть нервно покусывал губы и что-то теребил в руках. Он всегда был небольшого роста, но сейчас, казалось, внезапно повзрослел. И Алле вдруг подумалось: «Что, если это тот человек, которого я искала, с которым мне дано прожить жизнь? А я теряю его! Я ничего не делаю, чтобы вернуть его! Господи, как же я могу сидеть сложа руки, глядя, как все рушится! А ведь это один из самых больших христианских грехов – поддаться унынию, когда опускаются руки, и хочется спрятаться куда-нибудь и ничего не видеть. Но я же так не хочу!» Все это пронеслось у нее в мыслях почти мгновенно, несколько минут длилось молчание, пока Саша спокойно пил кофе и разглядывал ее. Почти такая же как и раньше, только немного бледнее, скорее прозрачнее, глаза грустные и улыбается какой-то новой, печальной улыбкой. Может быть она теперь совсем другая? О чем она думает, чего ждет от этого разговора, или ей неприятно мое присутствие?

- Давай пройдемся, - сказал он, увидев, что она допила кофе.

- Я замерзла. Мне хочется посидеть в тепле.

- Одной?

- Мне все равно.

«Неужели действительно все равно?»

- Ты голодная?

- Немного.

- Тогда поехали на Третьяковку.



Они сидели в полупустом зале кафе, где они так любили собираться раньше. Саша заказал все то, что когда-то она любила, не упуская из виду ни одной мелочи. Потом он внезапно вышел и через несколько минут вернулся с букетом мелких темно-бордовых роз. Наверное, он сам не знал, зачем это делал. Просто чувствовал – так ему нужно, хочется, но вот о чем думает Алла, он все еще не понимал. А вечером они шли по набережной, по горбатому мостику; летел снег, подсвеченный новогодними фонариками, уже развешанными по улицам, было как-то торжественно-тихо и безлюдно.

- А как у Юрки дела?

- По-моему, плохо. Он поссорился с Соней и чувствует себя очень одиноким.

- Так, наверное, у всех бывает. А что Соня?

- А что Соня… Соня даже рада, что он к ней больше не приходит и не звонит. Ей так лучше. У Юрки дома что-то не ладно, родители на грани развода, а он переживает.

- А Бортников? В смысле, Леша?

- Саня, я не знаю, что ты хочешь услышать.

- Ты его.. то есть, он тебе нравится?

- Нет. Он тоже злится на меня. Я ему сказала все, что думаю. Он меня, видимо, не понял или не хотел.

- Вы расстались?

- А мы и не сходились. Мы были друзьями, потом он решил, что все нужно менять, я была с ним не согласна, о чем и сказала, он обиделся. Вот и все, - Алла взглянула на Сашу – он молчал, покусывая губы. – Ты вспоминаешь то утро, когда в 5 ты нас увидел на улице?

- Да. Но я думаю, что это уже не важно.

- Сань, мне нужно домой, уже поздно.

- Хорошо. Завтра воскресенье. Уроков не задали, так что поедем за город, - взглянув в ее лицо, Саша улыбнулся: - считай, что мы только сегодня познакомились. Поедем в Успенское.

- Поедем. До завтра.

Он слегка коснулся губами кончиков ее пальцев, улыбнулся и ушел.



Колокольный звон над рекой

в тишине.

Наконец ты снова со мной,

как во сне.

Наконец, я снова живу,

как и жил.

Наконец, я снова люблю,

как любил.

Я нашел тебя, ты моя,

навсегда.

Ты и счастье мое, и мечта моя,

и тоска.

Над рекой горят купола

и кресты,

Солнца луч золотой освещает их –

это ты.

Храм стоит на холме, а вокруг звенит

тишина.

Я люблю тебя, я дышу тобой –

навсегда!



- Помнишь, как в кино? «Что происходит на свете? Просто зима.»

- Да. А речка совсем замерзла, и дорожек нет. Как мы пойдем?

- Поехали на Николину гору? Там всегда есть тропинки.

- Давай. Сашенька, скоро Новый год. Где ты встречаешь?

- Ты не очень расстроишься, если я скажу: «С тобой»?

Алла чуть удивленно подняла брови, но сердце радостно заколотилось. Она смотрела на него и чувствовала, что все хорошо, так хорошо, как не было давно.



Перед Новым годом Алла почувствовала необыкновенный прилив сил – все удавалось. Даже и не обсуждая это с Сашей, само собой решилось, что в школе все будет по-прежнему, чтобы Лешке не было обидно, зато после занятий они все время проводили вместе. Несколько раз заходила Соня, так что Саша помирился со своими старыми друзьями. Юра тоже знал, что происходит. Не знал только Алеша. Как-то Юра пришел хмурый и с порога заявил, что он говорил с Лешей.

- О чем?

- О тебе. Не дергайся, я ему ничего не рассказал. Но ты просто стерва, солнышко!

- Юрик!

- Умолкни. Я прав. Ты даже не пошевелилась узнать, как у него дела. Ты его обманула; пока был нужен – держала рядом, надоел – оттолкнула; а тебе хорошо и весело.

- Юр, не надо, пожалуйста, трагедий. Я, конечно, не мечта, это правда. Но ведь ничего страшного и не произошло! Юрка, это сейчас ему кажется, что это конец света, что я – его единственная любовь, но ведь ему-то еще и 17 нет! О чем тут говорить?

- Говорить можно о том, что ты сделала человеку больно и даже не заметила этого!

- Но ты же не прав! Юрочка, мне было его очень жаль, но что я могла?

- Не знаю. Что-нибудь.

- Наверное. Да, я плохая. Но теперь уже поздно. Я не могу и не хочу возвращаться к этому.

- Как хочешь, - он стал искать перчатки, хотя сам рассовал их по карманам. Было видно, что он хочет уйти как можно быстрее.

- Юрка, ну не злись. Я не права, но так лучше.

- А-а, любимое выражение Никитского?! Ты врешь, Алла! Никому от этого не лучше кроме него.

- Юра!

- Это так. Саша тебе внушил, что ты права, потому что ему это удобно!

- Хорошо, пусть ты считаешь так, не будем больше это обсуждать. Давай успокоимся.

- Я ухожу.

- Постой, Юра…

- До встречи, - дверь захлопнулась за ним, и Алла вдруг поняла, как нужен ей Саша. Сейчас. Юра может быть десять раз прав, но она любит Сашу, и он, а не Леша, нужен ей.



Юра вышел на улицу и быстро зашагал вдоль Москва-реки.

«Обманщица! Обманщица!», - он чувствовал, что щеки пылают, и шел все быстрее навстречу ветру. Ему казалось, что весь мир – это один обман, и ничего вечного и чистого не существует на этой Земле. Ради чего же тогда жить на ней, если совершенства нет?



Алла помирилась с Юрой перед новогодним огоньком, но все равно чувствовала его отчуждение. Все уже было не то и не так. Юра отвернулся, когда подошла Соня, но она не дала ему уйти. Аля улыбнулась подруге и отошла, они остались вместе, долго говорили о чем-то и позже решили вместе быть на празднике. Соня радостно рассказывала Алле, что теперь все снова хорошо, но у Аллы было на душе немного беспокойно, и только Сашин приход рассеял ее тревоги. На завтра был назначен «огонек», и они договорились, что будут на нем вдвоем, а так как намечался маскарад, то весь вечер и часть ночи Алла мастерила костюмы, а Саша помогал ей, чем мог.



Юра сидел один в холодном подъезде. Дома ругались родители, это было слышно даже через дверь, а ему хотелось тишины и внимания, ну хоть немного. А всем наплевать. «Как там говорится? Звонят Рождественские колокольчики. Где же ваше праздничное настроение?»



Праздник в тот вечер прошел немного грустно. Алеша ходил не похожий сам на себя. Юра улыбался как-то через силу. Он пришел домой только под утро – ходил по ночним улицам под мелким колючим снегом – и родители накинулись на него с удвоенной силой, еще не остыв после своей ссоры. Он же даже не стал ничего им объяснять, просто, закрылся в своей комнате и до полудня проспал. Алла вначале чувствовала себя немного неуютно, но вскоре решила просто танцевать, а не портить себе праздник. Они с Сашей не расставались ни на минуту, Соня с Юрой тоже были рядом, но никто из них не был спокоен и счастлив в тот вечер. Роза отпускала мерзкие замечания в их адрес, но это уже никого не интересовало. Все развлекались, кто как умел. Разошлись около десяти вечера, и вздохнули с облегчением, что этот вечер наконец-то закончился.

Аля с Сашей договорились встретиться на следующий день у Аллы и праздновать вместе Новый год. Когда он пришел, остальные гости уже собрались. И вновь окружающие смотрели на них, как на жениха и невесту, и Аля чувствовала, что ее переполняет счастье. Пусть вокруг все рушится, может быть, она поступает неверно, но сейчас, в эту минуту, она счастлива, и этот момент еще очень долго будет самым лучшим из ее воспоминаний. И если бы кто-нибудь сейчас сказал, что этот вечер Алла будет вспоминать с горечью и сожалением, она посмотрела бы на такого чудака так, как глядят на умалишенных.

Юра встречал Новый год дома. После 12-ти он позвонил Соне, поздравил ее и уговорил пойти гулять. На набережной пускали петарды и фейерверки, слышался смех и крики, горели разноцветные фонарики, подсвечивались мосты и дома. Соня смеялась, и в какой-то момент Юре стало казаться, что все так, как ему мечталось. Потом он проводил ее до дома и ушел, сохраняя в своем сердце ощущение сказки. Он позвонил из автомата Леше и сразу же почувствовал себя очень виноватым перед другом. Они договорились встретиться и Юра пошел к Але.

- Юрочка, с Новым годом! Какой ты молодец, что пришел!

- Привет, Аля! Я тебя тоже поздравляю. Думаю, что счастья тебе желать уже не надо: ты и так счастлива.

- Юрик, ты что, еще злишься? Не надо. Ну что же ты стоишь, проходи.

- Сейчас. Аля, я тебя прошу, позвони Алеше, поздравь его.

Алла улыбнулась ему, и он почувствовал в ее улыбке такую безмятежность и спокойствие, что на мгновение вновь почувствовал сказку. Ему было и жаль ее, и обидно за Лешу.

- Пожалуйста, Аленька, сделай ему приятное.

- Хорошо.

Алла взяла трубку, а Юра пошел к Сане и другим гостям.

- Алешка, привет, это Алла. С Новым годом.

- Тебя тоже, - Леша замолчал, словно ее звонок был ему в тягость.

- Лешенька, сегодня праздник, пожалуйста, прости мне, если сможешь. Я ужасная эгоистка, я знаю, но ты мне все равно дорог и близок. Мы так долго были вместе – это что-нибудь да значит!

- Да, наверное, - он немного помолчал, - я не сержусь, Аля. Я тоже без тебя скучаю. Но я лишний.

- Ты говоришь полнейшую чепуху, поверь. Может пойдешь с нами гулять?

- А Никитский у тебя?

- Да.

- Ладно, пошли.

- Вот и хорошо. Тогда через час у моста, как всегда. Пока.

Юра смотрел на Алю, на Сашу и Алешу и думал: «Все они притворяются. Алеша – что простил, Саша – что ему приятно Лешино общество, а Алла – что Алеша ей нужен. Она обращается с ним, как с игрушкой. Она обманщица, как и Соня. Та тоже делает вид, что я ей дорог, правда, не так усердно. А сама мечтает от меня отделаться. Всем я мешаю».



На каникулах все они несколько раз ездили кататься на лыжах, Аля с Сашей ходили в театр, Соня с Юрой изредка гуляли. Леша уже смирился с неизбежным и спокойно встречался с Аллой и Сашей. Две недели пролетели незаметно, как всегда. За это время стало понятно, что «как раньше» уже не будет. Только Аля с Сашей встречались каждый день. Соня все чаще находила предлог, чтобы не видеться с Юрой, а он, как нарочно, постоянно искал с ней встреч. Леша как-то незаметно влился в другую компанию и почти не общался со своими бывшими друзьями. Как-то вечером ему позвонила Соня. Она долго и путано объясняла ему, почему ей необходимо пойти с ним в кино, и почему Юра должен узнать об этом. Наверное, раньше это показалось бы Леше диким и странным, а теперь ему было все равно. Узнав от Сони, что она идет в кино с бывшим лучшим его другом, Юра был поражен. Он позвонил Леше – того уже не было дома, а его мать объяснила Юре, что «Алешенька пошел в кино с Сонечкой и вернется только часам к одиннадцати».

В тот вечер Юра в первый и последний раз напился. Он никогда не любил ни вина, ни, тем более, водки. К одиннадцати он уже ничего не соображал, помнил только, что Соня уже должна быть дома, но сначала пошел к Алеше. Ему даже не открыли дверь. Отец Леши сообщил «нетрезвому и очень назойливому юноше», что Алексей уже лег спать. Юра пошел к Соне. Она жила в шестнадцатиэтажке у рынка. Поднявшись на шестой этаж, Юра позвонил в знакомую, обитую темно-коричневым дерматином, дверь. У него в руках был его дневник. Он хотел чтобы Соня знала, что он думает о ней, он хотел сделать ей больно. Соня вышла. Юра увидел у нее в глазах откровенную неприязнь.

- Почитай, - он протянул ей дневник.

- Ты с ума сошел, Юра, знаешь, который час?

- Я хочу, чтобы ты прочла, - сказал он упрямо.

- Юра, - она уже ласково полуобняла его за плечи, - тебе сейчас надо пойти домой, к себе домой, понимаешь? Я обязательно прочитаю это, но потом, завтра.

- Нет, сейчас!

- Сейчас ты пьян, - ее голос снова был жестким, - ты ничего не соображаешь и ни на что не способен сейчас. Уходи, пожалуйста.

- Не способен? Увидим, - он повернулся к окну. – Сейчас мы будем учиться летать.



Дальше Соня помнила только звон разбитого стекла и свой крик, на который выбежали ее родители и соседи. Сразу же вызвали «скорую», но всем было ясно, что сделать ничего нельзя. Соня ничего не могла объяснить и вообще произнести. Она сидела на ступеньках лестницы и тряслась. Она уже не плакала – она молча сжимала в руках клеенчатую серую тетрадь – его дневник – и дрожала. Через час прибежали Алла и Саша – им позвонили Сонины родители – и Соня уже сквозь слезы пыталась что-то сказать, она кричала, но никто не мог понять ни слова. Врач увел ее в квартиру и дал успокоительное. Когда приехали Юрины родители, Саня увел Аллу, понимая, что через минуту ей так же понадобится помощь врача. Все было кончено.



Теперь, сидя рядом с Сашей в комнате, Алла вспоминала не похороны, с которых только что вернулась, а Юру, того живого Юру, каким он был всегда. Как могло случиться, что она была так занята собой, что не поняла, что с ним происходит! Боже, почему, почему она была так слепа и глуха к его словам, почему не узнала, как он чувствовал себя? Роза сказала Соне: «Не смей винить себя. Это самое последнее дело. Ты ни в чем не виновата.»

Так ли это? Может быть, все они виноваты? Саша сказал: «У тебя мания величия, солнышко. Никто не может решить судьбу человека, кроме Господа Бога». Так почему же это случилось, Господи? Чем провинился он? Как же жить теперь, чувствуя свою совершенную беспомощность? Она помнила, как Юрка просил у нее совета, когда какая-то девчонка неотрывно преследовала его, а он, боясь ее обидеть, ничего не мог ей сказать, помнила, как они разыграли какого-то парня, наговорили много ерунды, а он все принял за чистую монету, как они смеялись потом, вспоминая об этом, а Юра был такой открытый, веселый, добрый, словно искристое шампанское, от его присутствия всегда становилось чуточку светлее и веселее. Почему же она не смогла поддержать его, когда ему было плохо? Алла всю ночь рассматривала их фотографии, и ей вдруг стало легче. Разве мог он навсегда исчезнуть? Нет, он жив, пока они вспоминают его. А она будет помнить, пока у нее еще останется память; пока она сама живет на этом свете, он будет жить в ее сердце и воспоминаниях.



Через две недели Соня ушла в экстернат, а потом уехала учиться в Америку. Вскоре все перестали вспоминать эту историю; все жили так, как будто ничего не произошло. Ничего не изменилось, словно погасла одна звездочка на небосводе, а никто и не заметил ее исчезновения, кроме узкого круга людей, для которых это многое значило. Алеша поступил в технический ВУЗ и забыл и думать о своих прежних друзьях. Саша поступил в МГИМО, а Алла – в литературный институт; некоторое время они встречались, а потом решили расстаться. Никто из них не любит вспоминать прошлое. Несчастье разделило их так, как никто и ничто не могло разделить. Возможно, если они встретятся вновь, все будет иначе, но пока что жизнь не собирается их сталкивать.

Вижу змея в облаках.

Вижу поле все в цветах.

Вижу радугу на небе.

Вижу речку и закат.



Говорят, что жизнь – борьба,

Говорят, что жизнь - трудна,

Говорят, что жизнь прекрасна

И на счастье нам дана.



Что же с нами происходит?

Отчего вдруг день уходит?

И зачем приходит ночь,

И луна на небе всходит?



Все кончается когда-то.

День закончится закатом.

Чем же кончится любовь?…



Сентябрь – декабрь 1999 г.

@темы: Творчество